– Я говорил, – Флетчер нахмурился. – Я чувствовал.
– Вот что, – принял решение Койл и обратился к музыкантам. – давайте поедем назад, нам здесь больше нечего делать.
– А что теперь будет с ним? – кивнул на Скотта Кристиан.
– Поверьте, он получит по заслугам.
Дилан кинул последний яростный взгляд на Шенкса и вышел. Уже в машине он не переставал причитать:
– Я просто поверить не могу во все это! И если предательство этого ублюдка еще как-то укладывается в моей голове, то сумма в полторы тысячи – нет!
– Не хочу говорить, что я говорил, – выразительно посмотрел на друзей Флетчер. – Но я говорил.
– Не плачьте над пролитым молоком, – Койл глянул на Блейка в зеркало заднего вида. – Я вам так скажу, если группа никому неинтересна, ее запись никуда не утечет до релиза. Так что это еще один показатель вашей популярности. И заинтересованности людей в вашей музыке.
– Ну, спасибо, – пробормотал Тим.
– Не вешайте нос! Вы же Messkeepers! Разве Messkeepers когда-нибудь сдавались? Нет, они шли дальше.
– У Messkeepers есть узкий круг тех, с кем они работают, – сказал Флетчер. – И когда туда влезают посторонние, получается то, что получается.
– Скажи это своему продюсеру, – отозвался Койл.
Клавишник предпочел не отвечать. Вообще на эту тему можно разглагольствовать бесконечно и каждый из участвующих в беседе прав. Кто-то оценивает их в миллион долларов (чит. рассказ «Шоу в Лас-Вегасе»), кто-то лишь в полторы тысячи. Такое надо уметь принимать. Как сказал Койл, Messkeepers, которые оказывались и не в таких передрягах, должны идти вперед и не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Тем более, что им удалось выйти из положения с минимальными потерями. Но и эта ситуация послужила им хорошим уроком. Как говорил Флетчер, у группы действительно была команда, с которой они работали на протяжении уже многих лет, и никто из этих людей никогда не поступил бы так, как Скотт. К такому священному процессу, как запись нового альбома никогда не стоит привлекать посторонних и тех, в ком нельзя быть уверенными. Ведь шоу-бизнес – это та сфера, где есть деньги, а деньги, как правильно заметил Койл, портят слабых.
Девушка Бонда
С утра в тату-салоне почти не было посетителей. И это не смотря на то, что он считался лучшим в городе.
Обычно здесь собирались самые богатые неформалы, иногда заходили музыканты и их помощники, а так же туристы, желающие на память об отдыхе в Городе ангелов оставить на своем теле татуировку.
Тиффани было совершенно нечего делать, и от скуки она листала альбомы с рисунками, которые чаще всего люди желали нанести на свое тело. Под каждой картинкой находилась краткая расшифровка ее значения и несколько фактов из истории. Но клиенты, в большинстве своем, этим совершенно не интересовались. Они просто тыкали в страницу, говоря: «хочу это» и в ответ на рассказ Тиффани об истории и значении этого символа, лишь досадливо отмахивались. Это удивляло и расстраивало девушку. Как можно возжелать запечатлеть что-либо на своем теле на всю жизнь, даже не задумываясь о его смысле и значении?
Хотя, в конечном счете, ее это совершенно не касалось, не ей носить на своем теле древние кельтские знаки, в которые мудрецы нередко вкладывали обожествление зла и прочую оккультную тематику. К слову, у самой Тиффани тоже было несколько татуировок, правда, не имеющих никакого скрытого смысла: милые олд-скульные вишенки на шее, несколько строк из любимой песни на пояснице и, недавно наколотый «браслет из колючей проволоки» на ноге, который девушке сделал ее хороший знакомый, тоже работающий тут.
По телевизору вещал один из кабельных рок-каналов, в плей-лист которого, видимо, отбирали музыку, исходя из принципа «потяжелее». Сама Тиффани не являлась поклонницей тяжелой музыки, но с удовольствием слушала Tuton, футболка с логотипом которых была на ней сейчас надета. И, может, быть, к лучшему, что она не была их на голову больной фанаткой, потому что дверь ее кабинета открылась, и на пороге возник Лори Маллен.
– Что желаете? – Тиффани отложила альбом и застегнула толстовку, чтобы не было видно футболку.
– Всегда приятно встретить поклонника, – улыбнулся музыкант. – С тобой все в порядке, девушка? У тебя такой вид, словно вошел не я, а Фредди Крюгер.
– Не часто к нам заглядывают рок-звезды, – ответила та.
– Не надо прибедняться, – хмыкнул Лори. – Почти все мои друзья, делавшие тату в Лос-Анджелесе, пользовались именно вашими услугами. Ладно, как бы там ни было, я здесь и я желаю свести татуировку.
– Свести? – переспросила Тиффани. – Мы сводим их двумя способами: лазером, это совершенно безболезненно и не оставляет шрамов, или, что называется, по старинке. Есть свои минусы, конечно, зато недорого.
– Вот, мне по старинке, – сказал музыкант.
– Там разница всего в двенадцать долларов, – возразила девушка. – Зато не будет боли и шрамов.
– А я хочу, чтобы было больно! – заявил Лори. – И шрам пусть остается!
Он положил на стол левую руку и, указав на безымянный палец, сказал:
– Вот эту.
Тиффани оглядела фронт работ: наподобие кольца, палец обвивали красные розы и слова на латыни, из которых она разобрала лишь «любовь» и «вечность». Неужели Лори Маллен разводится с женой? Девушка вспомнила, как читала о том, что они с невестой на обручальных пальцах вытатуировали что-то в знак своей любви. Сейчас, судя по всему, любовь прошла.
– Ты собираешься вывести ее взглядом? – поинтересовался Лори.
– Извините, – опустила глаза Тиффани и, надев резиновые перчатки, принялась за работу.
Однако покидал тату-салон вокалист Tuton уже в совсем другом настроении. Пока девушка работала, он сидел, плотно сжав зубы, возможно, не столько от физической боли, к которой ему было не привыкать, сколько от терзавших его мыслей. Тиффани смотрела на него, силясь понять, зачем он это делает. Она готова была забыть про эти двенадцать долларов и провести лазерную процедуру, но, если Лори хотел боли и шрамов, то ей не приходилось спорить с клиентом. Все равно, было трудно поверить, что напротив нее, за столом сидит ее любимый музыкант, она держит его за руку и сводит татуировку.
Когда же Тиффани сказала, что все готово, Лори придирчиво осмотрел свой палец, расплатился и, объявив, что пробудет в Лос-Анджелесе еще месяц, дал ей адрес гостиницы, в которой остановился и ушел.
Примечательно, что эта гостиница находилась в двух кварталах от тату-салона. И, собственно, ничего удивительного в том, что Лори зашел именно сюда, как и в том, что, в конце рабочего дня, Тиффани подправила макияж, закрыла свой кабинет в салоне и, напоследок глянув на свое отражение в витрине, отправилась по адресу.
По дороге ей встретилось несколько хихикающих девочек лет четырнадцати, в майках Tuton, что означало, что весть о пребывании музыкантов тут уже распространяется в фанатских кругах. Тиффани недовольно поглядела на них, думая, что в своей майке выглядит ничуть не лучше, но ничего поделать было уже нельзя, Лори все равно ее уже видел, да и сама Тиффани жила довольно далеко, чтобы ехать, переодеваться. Тратить лишний час на дорогу ей совсем не хотелось.
Далее девушку ждала неприятная ситуация на ресепшне, когда администраторы отказывались ее пускать, а в ответ на просьбу позвонить Лори, лишь отрицательно качали головами. Да и что от них можно было ожидать? Она в этой футболке, выглядевшая гораздо младше своих двадцати пяти, спрашивающая, в каком номере остановился Лори Маллен, более чем кто-либо походила на помешанную фанатку.
Тиффани уже хотела уходить, как раздался звон подъехавшего лифта, двери кабины открылись, и в холле появился Лэнс. Он хотел выйти на улицу, но, увидев девушку в футболке Tuton, подошел к ней.
– Могу быть чем-то полезен? – поинтересовался он.
– Да, Лэнс, – кивнула Тиффани. – Дело в том, что я из тату-салона, сегодня Лори Маллен приходил свести татуировку, и я зашла дать кое-какие рекомендации.
– Единственная рекомендация, которую ему надо дать – это не совершать необдуманных поступков, – проворчал гитарист.
Тиффани молчала.
– Так, а чего ты стоишь тут? – сверху вниз посмотрел на нее Лэнс. – Номер Лори на третьем этаже.
– Я знаю, но меня отказываются пускать.
Мужчина развел руками:
– Ладно, я сегодня добрый. Я провожу тебя к Лори, Идем.
Тиффани последовала за гитаристом, победоносно взглянув на администраторов ресепшна, которые, впрочем, не обратили на это никакого внимания.
– Номер триста три, – сообщил Лэнс, когда они вышли из лифта на третьем этаже. – У него обычно открыто, но лучше тебе стучаться.
– Спасибо, – улыбнулась девушка, но музыкант, ничего не ответив, пошел назад к лифту.
Обидно, а что поделать? И Тиффани двинулась по коридору к триста третьему номеру. На ручке двери висела табличка «Не беспокоить», девушка некоторое время колебалась, но потом все, же стукнула несколько раз, ответа не последовало, тогда она постучала еще. Снова тишина. Но, ведь Лэнс сказал, что Лори сейчас здесь, а вдруг что-то случилось? Тогда Тиффани слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь. В комнате было пусто и девушка, совсем осмелев, вошла.